|
Определение нормы психического здоровья относится к числу самых
сложных вопросов современной психологии. Однако нередко в церковной
среде можно встретить людей, которые начинают верить в свою "ненормальность",
поскольку такое определение дал (или подтвердил) пастырь, духовник.
Не так давно ко мне обратилась паломница, которая рассказала, как
она, прочитав в учебнике по психиатрии клиническое описание симптомов
шизофрении, приехала к своему духовнику разрешить свои сомнения
по поводу кажущегося наличия у нее этого заболевания. После того,
как духовник (неизвестно на каком основании) подтвердил ее убеждение
по этому поводу, шизофренические симптомы стали прогрессировать.
В Настольной книге священнослужителя существует такое предостережение
по поводу постановки диагноза "ненормальности" тому или
иному человеку со стороны пастыря:
"За пределы нормы интеллектуального развития
человека в равной степени выходят и слабоумие и гениальность. Точно
так же отклонением от некоторой интуитивно понимаемой душевной нормы
могут считаться и одержимость и блаженство. Поэтому пастырь-исповедник
должен обладать собственно духовным опытом, христианской интуицией,
знанием основ православной традиции душепопечительства и быть знакомым
с некоторыми, пусть даже самыми общими, основами психиатрии. Но
и в этом случае суждение о психическом здоровье прихожанина должно
выноситься им с сугубой осторожностью и с учетом всех возможных
индивидуальных особенностей каждого конкретного человека".
(Настольная книга священнослужителя. Изд. Московской Патриархии,
1998, стр. 309.)
Одним из наиболее ярко выраженных критериев нормальности можно считать,
с определенной долей условности, приспособленность.
"Но приспособленность - полагает митрополит
Антоний Сурожский, - понятие очень сложное. Потому что можно приспособленность
видеть в том, что ты - точно такой, как все. Но можно видеть ее
и в обратном, то есть в том, что у тебя достаточно личного, объективного
суждения, чтобы противостоять всем - но с какой-то закономерностью:
не просто лягаться вправо и влево, а произносить суждение и соответственно
действовать. Между этими двумя крайностями есть масса оттенков,
но так или иначе нормальность всегда определяется той или иной формой
приспособленности, и это очень относительное определение, потому
что оно чисто практическое. Например, на основании такого определения
можно сказать, что целый ряд великих людей и святых были ненормальны;
в конечном же итоге они-то и были нормальны, а мы - нет.
Но когда мы можем рассматривать человека как достаточно нормального,
встает вопрос о его ответственности, об ответственности за его поступки
по отношению к людям, по отношению к Богу".
(Московский Психотерапевтический Журнал, № 4 за 1994 г., стр. 162-163.)
Известное неуважение к так называемым "критериям нормальности"
высказывали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер
говорил, что "в тот самый день, когда больше не будет полунормальных
людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости,
а от избытка посредственности". А по ироничному замечанию итальянского
психиатра Чезаре Ломброзо, "нормальный человек
- это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный работник,
эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть, животное".
(Цит. По Б. С. Братусь. Образ человека в гуманитарной, нравственной
и христианской психологии. "Вопросы психологии" № 5, 1997.)
По замечанию Д. Е. Мелехова, многие гениальные люди оставались таковыми
не благодаря, а вопреки своим психоболезням, за счет реализации
своих творческих возможностей.
"По формальным признакам почти каждому гению
можно поставить психиатрический диагноз, что и делалось неоднократно.
Так сонмом психиатров в 20-е годы были вынесены диагнозы: Пушкину
- психопатия, Л.Толстому - шизофрения, Тургеневу - истерия, Достоевскому
- эпилепсия. Клиническая картина в данном случае вполне накладывалась
на душевную жизнь писателей. Но психиатры не могли заметить главного:
душа гения не вмещалась в рамки категорий психиатрии".
(В. Аксючиц. Под сенью Креста, стр. 265.)
Однако, существует качественно иное понимание нормы. Это происходит
в случае различения понятий "человек" и "личность".
Тогда последнее можно рассматривать как инструмент, орган, орудие
человеческой сущности.
"В этом случае характеристика личности, ее "нормальность"
или "аномальность" будет зависеть от того, как служит
она человеку, способствует ли ее позиция, конкретная организация
и направленность приобщению к родовой человеческой сущности или,
напротив, разобщает с этой сущностью, запутывает и усложняет связи
с ней. Таким образом, понятие нормы приобретает иную адресность
и вектор: не к статистике, адаптации и т.п., а к представлению о
человеческой сущности, к образу человека в культуре. Другими словами,
проблема нормального развития личности ставится в зависимость от
проблемы нормального развития человека. Последнее, в самом общем
виде, понимается как такое развитие, которое ведет к обретению человеческой
сущности, к соответствию понятию "человек".
"Когда речь идет о развитии человека, тогда
как личность, согласно предложенному пониманию - специфический инструмент,
орудие этого развития. И как инструмент оценивается в зависимости
от того, как служит своему назначению, способствует или нет приобщению
человека к его сущности. В свою очередь, личность необходимо разделять,
разводить с "психическим", на чем настаивал А. Н. Леонтьев,
говоря о "личностном" как об особом измерении. Поэтому
человек может быть вполне психически здоровым (хорошо запоминать
и мыслить, ставить сложные цели, быть деятельным, руководствоваться
осознанными мотивами, достигать успехов, избегать неудач и т.п.)
и одновременно - личностно ущербным, больным (не координировать,
не направлять свою жизнь к достижению человеческой сущности, разобщаться
с ей, удовлетворяться суррогатами и т.п.). Кстати, если говорить
о тенденциях современного общества, то надо признать, что для все
большего количества людей становится характерным именно этот диагноз:
психически здоров, но личностно болен".
(Б. С. Братусь. Образ человека в гуманитарной, нравственной и христианской
психологии. "Вопросы психологии" № 5, 1997.)
Следует обратить внимание на то, что опытные православные психиатры
свидетельствуют: большинство психических патологий является ничем
иным, как запущенной формой тех или иных греховных страстей (гордости,
тщеславия, самомнения, сребролюбия, блуда, уныния и т.д.), отбрасывающих
человека за грань общепринятых понятий о благоразумии и правильной
самооценке. Поэтому изучение характеристик тех или иных патологических
групп может стать довольно весомым подспорьем в работе над искоренением
своих страстей.
"Верующий человек, живущий здоровой духовной
жизнью, - пишет профессор Д. Е. Мелехов, - постоянно контролирует
себя, состояние своего сердца, слышит голос совести, по мере духовного
роста осознает свои грехи, может тяжело переживать раскаяние ("плач
о грехах"). Но в молитве, в покаянии, в Литургии находит облегчение,
освобождение и радость ("печаль, которая от Бога, производит
неизменное покаяние ко спасению" - ведет к духовному выздоровлению).
Совсем иная "печаль мирская" - депрессия, которая не проходит
от молитвы и покаяния, приводит человека в состояние тоски, отчаяния,
уныния, "производит смерть", вызывает мысли о самоубийстве.
Желательно, чтобы пастырь показал пришедшему к нему болезненный
характер такой депрессии, является ли она результатом чрезмерной
реакции на ту или иную потерю (близких людей, дорогих вещей, состояния),
на тяжелое физическое заболевание, или результатом нарушения мозговой
деятельности, витальной депрессии, эндогенной, циркулярной или даже
шизофренической (т. е. происходит "от природы", "от
естества"). В таких случаях необходимо, кроме лекарственной
терапии, постоянно и терпеливо напоминать больному, что это болезнь,
и она пройдет. Аффективные психозы теперь доступны терапии.
Также необходимо привести больного к сознанию болезни при противоположных
состояниях - возбуждения, переоценки своих сил, горделивых, бредовых
мыслей о своем богатстве, об исключительных способностях, об изобретении
мирового значения, об исключительном понимании сути вещей и явлений,
и праве всех учить, обличать. В этих случаях задача длительного
и упорного лечения - привести больного к самокритичной оценке своего
состояния".
Считаем необходимым привести еще одно замечание, обращенное непосредственно
к пастырю, духовнику. По мнению проф. Д. Е. Мелехова,
"ему необходимо учитывать индивидуальные
особенности характера и темперамента людей и внимательно относиться
к проявлению психических заболеваний, помня, что человек свободен
только в своей духовной сфере и сознательном выборе своего пути
к Богу или отвержении Его. Но в сфере душевной он детерминирован
(современная наука раскрывает биохимические, эндокринные, генетические
и церебральные механизмы, которые обуславливают душевный склад человека).
Об этом же говорит весь подвижнический опыт, свидетельствуя, что
изменить свой характер, аффекты, страсти и пристрастия можно только
посредством длительной упорной работы над собой, системой аскетических
приемов, влияющих как на психику, так и на соматику, как на душу,
так и на тело. Всякая мысль о произвольности и легкости изменения
своей природной организации признается необоснованной, продиктованной
только лишь отсутствием духовного опыта.
Итак, в каждом отдельном случае душевного расстройства пастырь должен
действовать с особой осторожностью, проникшись духом сострадания,
внимания и внутреннего такта, без ложного оптимизма и самоуверенности".
Просветительский Центр и Издательство "Свет Православия"
|
В
начало
