Проблема массовых психоконтагиозных явлений в России во все периоды развития психиатрии для врачей-специалистов была и остается весьма актуальной.

Одной из задач предоставляемой работы явилось изучение результатов, достигнутых отечественными психиатрами в области теоретического и практического исследования структуры массовых эпидемических расстройств душевного плана. Это во многом определило выявление основных этиологических факторов их возникновения, а также способствовало становлению психосоматической медицины и формированию экстрамуральной психиатрической помощи.

Научные разработки таких известных отечественных психиатров конца прошлого - начала текущего столетия, как И. М. Балинский и В. М. Бехтерев, В. Н. Ергольский и В. Х. Кандинский, Н. В. Краинский и В.И. Яковенко, способствовали разработке принципов профилактики и редуцирования психических эпидемий, которые и в современном обществе находят свои точки приложения.

Вклад отечественных ученых в изучение психических эпидемий

Основная литература, посвященная изучению психических эпидемий, носившая в большей своей части описательный характер, относится ко второй половине прошлого века, к периоду, когда закладывались принципы гуманного отношения к душевнобольным.

Однако еще в 1551 г. на Стоглавом соборе духовенством и врачевателями поднимался вопрос о массовом характере явлений "бесноватости", словом, были попытки выделения в отдельную категорию психических эпидемий в современном их понимании. На врачевателей XVI и начала XVII веков возлагалась обязанность по выявлению случаев "вмешательства дьявола" в этиологию нервных и душевных заболеваний. Лишь несколько позже, не без влияния врачей, большинство колдунов в обществе стали считать не преступниками, а "жертвами дьявола", достойными сожаления.

Имевшая место трактовка психических эпидемий за рубежом - в частности у Ч. Ломброзо, в России - у В. Ф. Чижа, П. И. Якобия (Государственный архив Орловской области, фонд 525, опись I, дело 99, листы 2 - 6) и в некоторой степени у И. А. Сикорского, как проявление расовой приверженности, не встречала поддержки у большинства отечественных психиатров. Происходящие явления этого плана они рассматривали как результат низкого образования, культуры и социальных трудностей. Однако и не отрицалось воздействие некоторой национальной самобытности, традиций и влияние этнической принадлежности.

Лиц, страдающих кликушеством, в числе прочих душевнобольных направляли в монастыри, что во многом способствовало дальнейшему распространению этого вида психических эпидемий. На монахов возлагались обязанности не только призренческого плана, но и примитивных начал психиатрической экспертизы. Они, однако, имели право принимать решение, кого из больных и когда отпускать из монастыря.

О необходимости проведения медицинского освидетельствования участников психических эпидемий скопчества говорилось уже в 1862 году, когда по этому поводу вышел "Указ его императорского величества самодержца Всероссийского". В документе, составленном по рекомендации "Высшего в государстве врачебно-ученого места" Медицинского Совета, вменялось в обязанность врачам проводить освидетельствование участников эпидемий душевного характера (Национальный архив Республики Беларусь, фонд 1430, опись I, дело 10527, лист 1).

Исходя из экспертной оценки психиатров, далеко не всегда подвергались судебному разбирательству участники и даже адепты психических эпидемий. Так, при "Малеванщине", "Балтском движении", "Тираспольских самопогребениях" и "Психической эпидемии хлыстов в Орловской губернии" благодаря психиатрической экспертизе было выявлено, что во главе подобных массовых движений там стояли душевнобольные, которые смогли внушить окружающим свою патологическую идею о "конце света" или предстоящем наказании "с небес". Это явилось причиной совершения ритуальных убийств, а также массовых передвижений людей, одержимых внушенной паранойяльной идеей о спасении души и тела.

Адепты подобных эпидемий в соответствии с заключением специалистов, как правило, изымались из окружающего населения в связи с необходимостью лечения в психиатрических учреждениях. Экспертную оценку происходящего психоконтагиозного явления в Орловской губернии давали одновременно три независимых психиатра. Специалисты единодушно пришли к выводу, что экспертируемый адепт страдал душевным заболеванием, а иные участники эпидемий, по оценке исследователей, - индуцированным умопомешательством, т.е. заболевшими душевно вследствие психического заражения" (Государственный архив Орловской области, фонд 635, опись 2, дело 95, листы 29 - 31).

Особо следует отметить деятельность И. М. Балинского в Медицинском Совете в области экспертно-психиатрической оценки, в частности, касающейся социальных причин развития кликушества в России, как одного из видов психической эпидемии парарелигиозной группы. Он отмечал, что явление такого рода, отмечавшееся в течение нескольких веков, появилось в связи "с безграмотностью и невежеством крепостного крестьянства".

Ученый в 1862 году полагал, что "где болезнь доказана ясно, наказываться страждущий больной не может". Тем самым И. М. Балинским уже тогда закладывались основы юридического обоснования невменяемости. Его заключения вскрывали истинные причины распространения в России различных суеверий и способствовали психиатрам и юристам выработке критериев разграничения преступлений, совершенных по "здравому умыслу от таковых, происшедших в состоянии психического заболевания или невежества, граничащего с малоумием".

Как уже отмечалось, были весьма показательны исследования профессора Медико-хирургической академии И. К. Буяльского, директора Медицинского Департамента Е. В. Пеликана и И. М. Балинского в области судебно-медицинской, а также судебно-психиатрической экспертной деятельности по изучению скопчества как одного из видов психических эпидемий самоповреждения. Коллегиально они поднимали вопрос "о психологических причинах распространения скопцов и скопчих (Российский государственный исторический архив, фонд 1284, опись 222, дело 24, листы 1 - 3).

В проведении психиатрической экспертизы участникам массового контагиозного явления душевного характера парарелигиозной группы, происшедшего в 1906 г. в Казанской губернии, большая роль принадлежала В. М. Бехтереву. Ученый наблюдал страдавшего душевным заболеванием организатора-адепта Б. Ваисова в Казанской окружной лечебнице, являвшейся клинической базой университетской клиники. Результаты этого исследования были изложены в 1908 году совместно с ординатором больницы М. Маевским. Определялось, что адепт, являвшийся больным, по бредовым мотивам, заключавшимся в стремлении изменить мусульманскую веру на православную, сумел внушить это большой группе лиц татарской национальности.

В первые годы текущего столетия П. Б. Ганнушкин и П. И. Якобий считали "обязательным проведение психиатрической экспертизы при коллективных политических и анархических волнениях". По их мнению, у адептов часто приходилось констатировать "наличность душевной болезни при психической несостоятельности". Высказанные предложения основывались на экспертно-психиатрическом анализе происходивших подобных массовых явлений среди населения в это время.

Логическим продолжением проводимой экспертной работы при психических эпидемиях, в особенности проходивших во времена нестабильной социально-экономической обстановки в обществе, явилась судебно-психиатрическая экспертиза по так называемому "делу Бейлиса", проходившему в 1911 - 1913 годах в Киеве. Первоначально к ее проведению приглашались такие известные отечественные ученые, как Н. Н. Баженов, А. М. Карпинский, В. К. Рот, В. П. Сербский и И. А. Сикорский.

Непосредственное проведение экспертизы было поручено И. А. Сикорскому, ранее возглавлявшему кафедру душевных болезней Медицинского факультета Киевского университета святого Владимира, который, исходя из своих науко-националистических взглядов, признавал, что "убийство не случайное и не простое, но сложное квалифицированное злодеяние... с ритуальной целью".

Результаты этой экспертизы вызвали отрицательную реакцию со стороны общественности не только в России, но и за ее пределами. Такую оценку подтвердили проходившие в этот период (1913 г.) съезды: в России - Пироговский, в Лондоне - XVII международный медицинский конгресс, в Вене - традиционный естествоиспытателей и врачей, где было признано, что экспертиза профессора И. А. Сикорского не соответствует "объективным данным науки и требованиям закона".

Учитывая имеющиеся мнения по "делу Бейлиса", была назначена повторная судебно-психиатрическая экспертиза, проведение которой поручалось В. М. Бехтереву, доказавшему отсутствие ритуального убийства и утверждавшему, что в рассматриваемом случае основную роль играла высокая степень внушаемости общества в этот временной период.

В своей речи ученый отметил, что в "деле Бейлиса" председатель Киевского окружного суда впервые применил термин "психиатро-психологическая экспертиза". В рассматриваемом случае впервые в экспертной практике кроме применения знаний в области психиатрии было выдвинуто значение объективной психологии как особой "прикладной" науки. Экспертные исследования, проводимые специалистами при психических эпидемиях различных видов, способствовали последующему развитию научной основы отечественной судебно-психиатрической экспертизы.

Следует при этом заметить, что психиатро-психологическая экспертиза по "делу Бейлиса", проведенная В. М. Бехтеревым в Киеве в 1913 г., была первым в мировой практике экспертным заключением такого рода и положила начало этому виду экспертиз, применяемых до настоящего времени во многих странах.

Психиатры, проводившие обследования участников массовых контагиозных явлений душевного характера, описывали как психическое, так и соматическое состояние их здоровья, заключавшееся в основном в симптомах вегетативных расстройств нервной системы (Центральный государственный исторический архив Украины, фонд 336, опись 1, дело 3542, листы 2 - 9). Тогда же начали обращать внимание на то, что при различных психопатологических проявлениях, как правило, всегда страдает и соматическая сфера.

Сведения о формировании взглядов отечественных ученых на психосоматику с ретроспективной позиции крайне недостаточны, и умолчать об этом было бы антиисторично, в связи с этим представления о взаимосвязи здоровья тела и души можно увидеть уже в работах Плутарха, Декарта, Спинозы, Лейбница. Термин "психосоматический" применил впервые немецкий ученый-психиатр J. Heinroth в 1818 г., полагая, что причины бессонницы "обычно психически-соматические", однако каждая "жизненная сфера" может сама по себе быть "достаточным основанием" для рассматриваемого симптома. В дальнейшем психосоматические воззрения стали разрабатывать в Англии Maudsley и в Австрии S. Freid.

Истоки предметного изучения психосоматической медицины такими отечественными психиатрами, как И. М. Балинский и В. М. Бехтерев, М. Ю. Лахтин и И. П. Мержеевский, Н. В. Краинский и Г. Я. Трошин, а также ряд других относились ко второй половине XIX столетия. Они стали развиваться в результате исследования этиологических факторов и клинических проявлений психических эпидемий в России. В последние десятилетия ХХ столетия психосоматические проявления, имеющие место при групповых контагиозных явлениях, стали уже изучаться и с исторических позиций (Государственный архив Свердловской области, фонд II, опись 9, дело 35, листы 31 - 32).

Различные виды групповых контагиозных явлений душевного характера давали разнообразные проявления как психического, так и соматического порядка. Одним из распространенных видов психических эпидемий в России на протяжении последних пяти веков, основанных на суеверии, было наличие колдовства, бесоодержимости и кликушества. Последнее оценивалось врачами как проявлении истерии. Исследователи подробно описывали как внутреннюю, так и внешне-соматическую симптоматику при групповых контагиозных явлениях.

Вышеупоминаемые исследователи обращали внимание на так называемую "печать дьявола", которую отыскивали у бесоодержимых, это были нечувствительные участки кожных покровов, названных впоследствии истерическими стигматами. Подобное снижение кожной чувствительности, вплоть до локальной анестезии, наблюдалось при эпидемиях самоистязания у "хлыстов", бичующих себя для "подготовки к мукам", умерщвлению и наказанию "своей плоти" (Государственный архив Омской области, фонд 3, опись I, дело 221, листы 1 - 3).

Специалистами давалось предметное описание клинической картины соматического состояния при кликушестве, когда перед припадком возникала сильная головная боль, снижался аппетит, появлялась общая слабость, сенестопатии, локальная потеря кожной чувствительности. В дальнейшем ощущалась боль в области сердца, метеоризмы, судорожные сокращения диафрагмы, вызывающие икоту, крик, а затем и сам истерический припадок. Сознание при этом терялось частично. На резкий болезненный раздражитель проявлялась моторная реакция. В послеприпадочном состоянии у кликуш возникала амнезия.

В галлюцинаторных образах нередко обнаруживались симптомы макро- и микропсий. Иногда возникали так называемые "истерические параличи". Участники описываемого вида психических эпидемий говорили о своих ощущениях, при которых икота "опускается" от головы к сердцу (О. Bash, D. Freedes, A. Thom, K. Weise, 1976).

Клинико-соматические проявления у кликуш подробно изучали в конце прошлого века И. М. Балинский и Н. В. Краинский, которые указывали на проявление таких симптомов, как покалывание "под ложечкой", "комок" в горле, аэрофагии, "онемение спины", усиление перистальтики, беспорядочные мимики, повышение артериального давления, одышку, тахикардию, снижение аппетита, нарушений функций мочевого пузыря, болезненные менструации, аменореи, преждевременные роды, частые выкидыши, сексуальные дисфункции. Также проявлялось расширение зрачков, не реагирующих на свет, при сохранении движений глаз, беспорядочная мимика и пульс в 100 - 120 ударов в минуту. Подобные состояния расценивались как экзогении психогенной этиологии. В связи с этим психосоматические расстройства носили характер функционального происхождения.

Отмечалось, что такие функции, как зрение, слух и осязание, служат как бы "посредниками при явлениях психической заразительности". Также придавалось значение "языку жестов", являющемуся важным фактором при передаче "душевного волнения от одного лица к другому". Следовательно, уже в конце прошлого века интерес проявлялся к феномену невербального поведения личности, имеющий существенное значение в ритуальных движениях, являющихся важным фактором в возникновении психических эпидемий (Российский государственный исторический архив, фонд 1284, опись 205, дело 85, листы 1 - 28).

При психоэпидемических состояниях менерик и эмирячения было отмечено, что участники задумчивы, скучны, чувствуют головную боль, стеснение в груди, нарушение сна и даже бредовое состояние, длящееся от 5 до 25 дней. По-видимому, в рассматриваемых случаях имели место и психосоматические расстройства.

Достаточно подробно о соматических проявлениях при психических эпидемиях парарелигиозного типа излагалось Д. Г. Коноваловым в 1908 г., изучавшим "телесные повреждения" по всем системам человеческого организма. На основании исследования психических эпидемий с учетом тесной связи сомы и психики высказывалась мысль о том, что соматические страдания могут маскироваться некоторыми психическими расстройствами (Государственный архив Ярославской области, фонд 150, опись I, дело 2470, листы 59 - 61).

Исследования показали, что адекватное применение психотерапии у психосоматических больных, а впоследствии и психотропные средства благоприятно действуют на стабилизацию той или иной соматической сферы. Изучаемые психосоматические симптомы рассматривались как формы психической дезадаптации при контагиозных явлениях, определяющиеся неспецифическими проявлениями, в том числе невротического уровня в виде астений, тревоги, вегетативных расстройств, не всегда достигающих отчетливо патологического уровня.

Обоснованные учеными-психиатрами этиологические факторы групповых и идентичных по синдромологии психопатологических явлений способствовали изначальному формированию в обществе милосердного отношения к лицам, втянутым в психоэмоциональные эпидемии такого рода, что в основе своей являлось существенным компонентом отечественной психиатрии.
Как видно, длительное изучение психической и соматической синдромологии у лиц, втянутых в групповые контагиозные явления душевного характера, а также проведение при этом экспертно-психиатрических исследований во многом способствовало развитию психиатрии в России.

Психические эпидемии и индуцированные психозы

Изучение врачами-специалистами массовых психоконтагиозных явлений в населении началось во второй половине XX столетия. Тогда С.И. Штейнберг из Новгорода и В.И. Яковенко из Москвы выделили из сборной группы психических эпидемий, объединяющей целый ряд разноплановых психопатологических феноменов, в том числе и такое понятие, как индуцированное помешательство. В первое десятилетие нашего века Т.И. Юдин, А.В. Никольский и С.А. Суханов стали периодически употреблять термин "психическое индуцирование". Нозологическое понятие индуцированного психоза сформировалось в первой половине XIX столетия благодаря изучению этого явления С.С. Корсаковым, П.И. Ковалевским и другими, в том числе зарубежными специалистами.

Описание массового самоистребления близ Тернополя, интерпретировавшегося как психическая эпидемия, распространялось путем индуцирования участников через адепта, являвшегося психологически наиболее сильной личностью. В 1905-1907 гг. на волне неустойчивых социальных отношений в России наблюдалась целая серия самоубийств, имеющих релевантные этиологические факторы и способы исполнения, но самое главное - идентичные места реализации.

Об индуцировании участников суицидальных проявлений говорит эпизод, когда на одном и том же крюке определенной будки во времена Наполеона покончило жизнь самоубийством несколько солдат. Для предупреждения аналогичных действий эта будка была уничтожена, и самоубийства прекратились. Формирование теоретических основ понимания индуцированного психоза осуществлялось в процессе аналитического исследования психических контагий в населении.

В сороковые годы текущего столетия в Туве прошла серия самоуничтожений. Так, жена и семеро детей под воздействием внушения мужа - Е. Губина, явившегося психологически сильной личностью, в результате "самоморения" голодом погибли. Другой организатор подобного явления З. Шутов заморозил себя и свою семью из девяти человек, а его родственник Л. Шутов, поддавшись внушению адепта, вместе с женой и восемью детьми утопились в проруби.

Следовательно, фанатическая вера, основанная на внушении, а главное - роль индуктора считались важным фактором, способствующим последующим тенденциям в виде воздействия одного лица на другое "путем непосредственного привития идей", внушенных и воплощенных в жизнь (Государственный архив Курской области, фонд 32, опись 1, дело 251, листы 130-132).
Возникновение индуцированного психоза происходило в группах людей со стоявшей во главе сильной личностью, владеющей способностью внушить свою идею. Нередко личностью такого рода бывали душевнобольные, что наиболее характерным являлось для локальных групп, в состав которых чаще входили родственники, соседи и односельчане. Сюда же относились различные организации и коллективы, где личное влияние нездоровой мысли на окружение являлось приоритетным.

В проявлениях "малеванщины" играл основную роль стоящий во главе этого движения душевнобольной, позднее содержавшийся по заключению экспертов в Казанской окружной психиатрической лечебнице. Душевнобольной женщиной было организовано подобное массовое явление. Ее бред заключался в якобы скорой кончине мира. Вовлеченные в эпидемию, поддавшись этой идее, распродавали свое имущество, стремясь использовать, как говорили они, остаток жизни для удовольствия. Вместе с тем другие 25 ее участников похоронили себя заживо.

Аналогичная психическая эпидемия происходила в 1900 году в Голландии, когда душевнобольной крестьянин, считавший себя мессией, требовал для себя человеческих жертвоприношений. В состав группы, подвергшейся внушению, входило 30 участников, один из которых под влиянием идеи крайне убежденного адепта, зарезал своего работника, а все окружающие мыли кровью жертвы свои руки. Этиология индуцированного психоза сводилась к психической заразительности, и основным элементом рассматриваемой патологии служила "мистическая сила и бред". Люди быстрее верили и, как следствие, становились участниками психических эпидемий, тем более если она была подготовлена к мистической настроенности. Отмечалось, что основными признаками индуцированного психоза являлся такой фактор, как повышение уровня психической "заразительности" - высокая внушаемость, при которой личность не требовала доказательств и не нуждалась в логике убеждений.

Как видно, в представленной групповой психопатологии ведущим фактором являлось индуцирование. В России имелась динамика форм групповых контагий: от массовых, при которых эпидемически самоуничтожались сотни людей одномоментно, до локальных, обусловленных нешироким кругом лиц с воздействием индуцирования.

Важность оценки взглядов на массовые психические явления в населении и индуцированный психоз объяснялись изучением радикальных и порой стремительных перемен во всех сферах жизни общества, вызывающих психосоциальное ранее и теперь напряжение в населении, характеризовавшееся повышением роли бессознательного - инстинктивного и определяющего поведенческие реакции человека.

Агрессивно-деструктивный вариант кризиса личностной идентичности в наши дни характерен легкостью индуцирования идеями психологически сильного адепта. Развитию этого социального явления во многом способствовали средства массовой информации, создающие условия для формирования мистико-магического мышления в населении. Передачи по радио, а затем - телевидение с мистическими сюжетами глубоко воздействовали на психическую сферу особенно детей и подростков, а также взрослых людей, углубляя в них суеверные корни и контагиозно вовлекая в процесс индуцирования лиц с различным интеллектуальным потенциалом. В результате происходило взаимное внушение в семьях, школах и коллективах вообще, с учетом невысокой психологической культуры части населения, вызывая в определенной степени брутальное психосоциальное индуцирование всего общества.

Формированию взглядов отечественных ученых на индуцированный психоз во многом способствовал процесс изучения массовых психических эпидемий как в России, так и за рубежом, а самоиндуцирование имело не только психический, но и социальный характер. Для уменьшения эффекта от них возникала необходимость организации психогигиенического обучения населения страны, куда ориентировочно должны были входить отвечающие рассматриваемой теме лекции, беседы, подключение средств массовой информации местного характера, индивидуальные беседы, обращение с просьбой об этом к церкви и определенная миссионерская помощь.

Редуцирование психических эпидемий и развитие экстрамуральной психиатрической помощи
в России

Разнообразие психических эпидемий, пролонгированность их течения, региональная масштабность, отрицательное влияние на психическое здоровье населения и значительное число участников предполагало в целом формирование основных путей профилактики и редуцирования массовых контагиозных явлений на государственном уровне (Государственный архив Курской области, фонд 32, опись 1, дело 419, листы 8, 9). В связи с этим психиатрами предлагалась в социально-общественных сферах "проповедование не свободы чувств", а свободы мысли. При изучении и последующем анализе проходивших в России и частично за рубежом групповых психоконтагиозных вспышек удалось сгруппировать все известные пути их редуцирования в десять основных направлений с использованием социальных и медико-психологических мер на государственном уровне, отраженных в табл. 13.

Многие законодательные акты, рассмотренные выше, выпущенные в свет в связи с возникавшими психическими эпидемиями, являлись одними из основных юридических путей редуцирования рассматриваемых психопатологических проявлений в большей массе людей.
Первые правовые положения относительно редуцирования рассматриваемой категории лиц, втянутых в психические эпидемии, отмечены в "Судном законе", где им определялась казнь через сожжение, однако, начиная с Церковного устава Ярослава, за "чародейство, волхование и злейничество" назначался лишь штраф. В последующих законодательных актах устанавливалось, что "преследованию подлежат, в числе прочих преступников, "чародеи и колдуны", однако степень их наказания далеко не всегда доходила до кровопролития.

В одном из своих указов Императрица Елизавета Петровна писала, что для уменьшения и ликвидации подобных массовых явлений необходимо применять "меч духовный, а не гражданский"х, тем самым предлагая использовать разнообразные приемы воздействия, которые преимущественно можно назвать с современных позиций психотерапевтическими (Государственный архив Рязанской области, фонд 5, опись 1, дело 786, листы 12, 21).
хПолный свод законов Российской империи, СПб, 1830, статья 11277.

Таблица 13
КЛАССИФИКАЦИЯ ПУТЕЙ РЕДУЦИРОВАНИЯ ПСИХИЧЕСКИХ ЭПИДЕМИЙ В РОССИИ

Обществом рекомендовались меры убеждения, при которых "чародеев" необходимо было "наставлять не раз и не дважды", а непрерывно, пока они "уразумеют" истину, но крови "не проливать". Необходимо знать "свойство нравов и чувствований", чтобы управлять людьми", как полагал в 1806 году А.В. Суворов.

Количество групповых контагиозных явлений психопатологических в России значительно выросло в XVII веке во времена "раскола" в православном вероисповедании. Государство и общество было крайне обеспокоено масштабностью происходивших психических эпидемий, в особенности направленных на уничтожение личности, как морального, так и физического плана. В связи с этим издавались юридические акты, направленные на редуцирование групповых душевных контагий.
Существенным законодательным актом следует считать положение "Об укреплении начал веротерпимости и закона о порядке деятельности различных сект и общин", появившееся в 1905 году и существенно повлиявшее на редуцирование психических эпидемий.

Глубокую обеспокоенность общества отрицательным воздействием психических контагий как на социально-экономический уровень государства, так и на психическое здоровье населения страны подтверждает лонгитудинальный процесс участия разнообразных государственных структур, в том числе Министерства внутренних дел, Сената, Синода, Медицинского Департамента, местных самоуправлений и Медицинского совета в создании условий юридической, социально-общественной и медицинской направленности редуцирования патологических групповых явлений душевного характера в России.

Небезинтересно, что методы редуцирования психических эпидемий, и прежде всего колдовства и бесоодержимости в стране, носили отличный от европейских государств характер. Установлено, что в России не было такого массового уничтожения бесоодержимых, как в Европе, именно потому идея о сатане, несущая лишение ума человеку и даже одномоментно группам людей, в православии не достигала такого интенсивного развития, как в европейских католических странах. Нотировалась милосердность российского "народного взгляда", допускавшего возможность чародейственного таинственного влияния лишь на "отдельные бытовые" обстоятельства жизни. Считалось, что влияние такого рода не "вселялось в душу и тело". Тем определялись тотальные неправильности человеческого поведения наряду с его неспособностью переноса их от одной личности к другой.

Исходя из складывающейся ситуации и в связи с последующим введением земских и городских общественных самоуправлений на средства различных благотворительных организаций, частных лиц, а также церкви, в России стали устраивать больницы для лечения в том числе участников психических эпидемий, разнообразные школы в различных регионах страны для обучения детей и повышения грамотности населения. В связи с этим поводом известный отечественный психиатр А.И. Роте в 1893 г. считал, что, как правило, под влиянием "истинного" просвещения исчезает "умственное невежество" людей.

Одной из мер редуцирования кликушества, предложенного в разное время И.М. Балинским, В.М. Бехтеревым и Н.В. Краинским, являлись условия разобщения кликуш друг от друга и "обособление" их от лиц, у которых уже ликвидированы симптомы страдания с целью устранения "от взаимовнушения и влияния одних на других".

При анализе психической эпидемии икоты в Подольском уезде, проходившей в 1896 г. у деревенских девушек, констатировалось, что болезнь прекратилась после "грозного слова" отцов и "стежка плетью". Такой своеобразный вид "лечения" подтверждал истерическую этиологию рассматриваемого явления.

Возникшая локальная вспышка фобии отравления табаком в среде студентов в 1906 г., охватившая одномоментно 7 человек, проходившая в Петербурге, длилась несколько дней. Она была редуцирована силами врачей путем психотерапевтической беседы и рекомендациями "не собираться более вместе и переменить жизненный режим" (Государственный исторический архив Ярославской области, фонд 150, опись 1, дело 2052, листы 127).

В возникновении различных видов психических эпидемий существенную роль играют наиболее убежденные в патологической идее члены групп единомышленников - адепты, они всегда способствовали сосредоточению участников в одном месте путем невольного психологического подбора и воздействия на них аффектированной речью и нередко проявляемой "параноидностью".

Учитывая, однако, важное обстоятельство, что в роли адептов нередко выступали душевнобольные или декомпенсированные психопатические личности, психиатры считали, что одним из путей редуцирования психических эпидемий являлась борьба с "нездоровыми в клиническом отношении наставниками" путем прежде всего их госпитализации.
Психическая эпидемия "павловских крестьян", проявившаяся погромом православной церкви, вначале была редуцирована путем изъятия адепта М. Тодосенко, признанного, однако, врачами психически здоровым, и определением его за этот поступок на 15 лет каторжных работ. Вместе с тем процессу "увещевания" были подвергнуты остальные участники.

Ученые ставили вопрос о приближении психиатрической помощи к населению, предлагая медицинский контроль за поведением адептов и их ближайшего окружения после выхода из лечебницы через прибольничные попечительства и сельские патронажи.

Психиатры Н.В. Краинский из Новгорода и С.И. Мицкевич из Москвы продолжительно находились непосредственно среди участников психических эпидемий, в том числе и больных, не помещенных в психиатрические учреждения. Они изучали особенности возникновения и течения массовых заболеваний такого рода и анализировали уклад их жизни, уровень грамотности, а также отношения в семьях. Подобные элементы соотносились с выявленной "психопатологической картиной", а затем предлагались пути редуцирования групповых психотических вспышек, тем самым способствуя развитию специализированной экстрамуральной помощи душевнобольным в России.

Таким образом, кишиневский психиатр, доктор медицины А.Д. Коцовский, принимавший участие в уже упоминавшемся "балтском движении" в Молдавии, установил, что психотерапия является одним из эффективных методов воздействия на упоминаемое психоэпидемическое явление.
Выявление психиатрами основных, в том числе и социологических, причин массовых контагиозных явлений способствовало выработке мер, влиявших на их ликвидацию, а в ряде случаев уменьшение масштабов распространения.

Психические эпидемии, как отмечалось, во многих своих аспектах имели транскультуральный характер. Идентичными были их проявления и в области диагностики, использование которых служило детальному процессу их редуцирования. В связи с эпидемией "истериомании", проходившей в Савойе, туда был направлен психиатр J. Konstans, потребовавший уменьшения скопления людей во время церковной службы, открытие рынка, школы и зала в ратуше, где должен был играть военный оркестр. Эти меры способствовали постепенному уменьшению происходивших массовых истероидных проявлений. Тем самым подтверждалось значение социальных факторов, имеющих весомую роль в проявлении психических эпидемий.

Аналогичными факторами являлись обстоятельства редуцирования случаев кликушества, длившихся в течение 100 лет в одном из монастырей Шотландии. Страждущих во время припадка выносили из молельного помещения, а священник объявлял при этом, что каждый следующий заболевший "будет отлучен от церкви". Подобными мерами эпидемия была ликвидирована с применением влияния внушения истерическим личностям четких противодействий. Редуцирование массовых плясок, сопровождавшихся "заклинаниями", проходивших из предложений о якобы действии на танцующих "злого духа", проводилось путем разделения толпы на мелкие группы с одномоментным перемещением их в разные места. С каждой перемещенной группой начинал работу опытный специалист, внушавший ей логическую необходимость прекращения многодневных бессмысленных танцев.

В Канаде редуцирование психических эпидемий духоборов в 1900 году проводилось, наряду с разъяснительными мерами, путем разделения толпы массового "крестового похода", задержанием разделенных групп с последующей их изоляцией. Некоторых из задержанных адептов направляли в "крепкие стены". Подобный прием рассредоточения в разные регионы участниц эпидемии бесоодержимости, в основном истерических личностей, способствовал редуцированию рассматриваемого явления, длившегося в течении 3-х лет также в одном из мадридских бенедектинских монастырей.

Пути редуцирования психических эпидемий скопчества также носили разнообразный характер (Государственный архив Свердловской области, фонд 6, опись 4, дело 100, листы 1, 29). Так, постановление правительства "По части раскола" от 2 июня 1806 г. предполагало один из методов борьбы со скопчеством, направленный на противодействие с "бессмысленными заблуждениями и практическими формами поведения".

Естественно, что в меры противодействия скопческим проявлениям прежде всего включались разнообразные формы внушения или, как более конкретно отмечалось в правительственном постановлении, "убеждение и вразумление" (Государственный архив Псковской области, фонд 5, опись 1, дело 1595, лист 30). Подчеркивалось, что всякого рода виды публичного наказания только усиливают скопческое движение. В связи с этим можно сказать, что уже в начале прошлого столетия к основным видам противодействия, скопчеству, как массовому контагиозному психопатологическому явлению, относились прежде всего различные виды психотерапии (Государственный архив Рязанской области, фонд 5, дело 611, опись 1, листы 7, 10, 11) в современном ее понимании.

Для более интенсивной борьбы со скопчеством был создан "Секретный совещательный комитет" в Петербурге 14 марта 1825 г., а в Москве 4 июня 1836 года, в обязанности которому вменялось "не давать способов распространяться вредным ересям". Подобные комитеты также создавались в 1837 году в Петрозаводске, Перми и Тамбове.

К середине XIX века меры правительства по редуцированию психической эпидемии скопчества ужесточились. Участников этого контагиозного явления, и в первую очередь наиболее убежденных адептов, подвергали лишению всех прав "состояния и ссылке в крепостную каторжную работу" сроком от 8 до 12 лет. Были ограничены их права на передвижение по стране, на выборы и получение отличий.

Репрессивные меры по ликвидации этого вида психосоматических контагий способствовали уходу их участников в подполье и эмиграцию за рубеж. Лишь разъяснительная работа о вреде производимых действий наряду с мерами по повышению культурного уровня населения могла уменьшить, а в наши дни и редуцировать скопчество как эпидемическое явление.

Рекомендовалось "со смирением от такого злого их намерения отвращать и истинный путь спасения показать" (Центральный государственный исторический архив Украины, фонд 336, опись 1, дело 79, листы 1-12, 16-38). Как видно, трагедийность самоуничтожения разъяснялась мерами психологического воздействия, на что указывалось в юридических документах. Уже в 1750 году, когда в России достаточно широко распространились психические эпидемии самоуничтожения, власти стали понимать, что его участников необходимо ничем не оскорблять и "с кротостью увещевать".

Активную помощь в редуцировании психических эпидемий оказывала церковь организацией миссионерского движения, где проводилось "увещевание" лиц, втянутых в групповые контагии. В организации и разработке мер по ликвидации психических эпидемий принимали участие такие психиатры, как И.М. Балинский и В.М. Бехтерев, И.П. Мержеевский, И.А. Сикорский и П.И. Якобий (Центральный исторический архив Москвы, фонд 16, опись 110, дело 1574, листы 11, 12).

В основе миссионерского движения в России, наиболее развитого в XVIII - начале XX столетия, направленного на редуцирование, а порой и ликвидацию массовых контагиозных психопатологических явлений в среде раскольников в виде самосожжений и самоповреждений путем скопчества или хлыстовства, стояло милосердие. Миссионеры не только внушением, но и организацией обучения в общественных школах, лечением в земских и городовых больницах разъясняли степень опасных последствий, наносимых личности и обществу контагиозными явлениями такого рода.

Следовательно, разнообразие этой милосердной направленности в борьбе с психическими эпидемиями в России в XIX - начале XX столетия явилось временем становления важных видов психокоррекционной и психопрофилактической работы в стране (Государственный архив Свердловской области, фонд 6, опись 4, дело 185, листы 13, 14). Для редуцирования психических эпидемий обществом в определенной степени использовались и различные средства массовой информации.

Как видно, использование в полном объеме комплекса мер, разработанных на основании проведенного исследования массовых контагий душевного порядка по их редуцированию, предполагало участие многих общественных структур социального, юридического, психолого-психиатрического и духовного плана на государственном и в помощь ему общественном уровнях.